Когда я был маленьким меня учили быть удобным. Сразу скажу, что я не был хорошим учеником. Учителями были мои родители.  Они часто говорили мне — “Боря, ну перестань кричать”, “Боря, надо поесть”, “Боря, иди делай уроки”.  Еще у них обычно не было сил. Они оба работали врачами.

Я рос с двумя братьями, я был последним ребенком. Я не уверен, так ли это, но мне кажется, что меня не долюбили. Это довольно смешная фраза, потому что не очень понятно, как можно быть уверенным, или неуверенным в этом. Но это то, как я себя ощущаю. До 25 лет мне становилось сложно от прикосновений других людей, моя жена не понимала, почему я веду себя странно, когда мне дарят подарки. Но этот текст не совсем про это.

Когда я был ребенком я искал середину между двумя состояниями — делать то, что хочу я и делать то, что от меня хотят мама с папой. Так как мои родители, как мне кажется, к моменту моего появления на этот свет уже “наигрались в детей” , я в большей степени делал то, что хотели они, так как это был единственный для меня способ получить от них внимания и признания моего существования.

Когда я сталкивался с ситуациями, в которых я не хотел  участвовать мне говорили — “ну надо немного потерпеть”. Я терпел, так как мне сложно было выносить ситуацию, при которой я бы был неудобным ребенком.

В детстве я учился играть на домре. Я почему-то решил, что я тоже буду играть на домре, так как мой средний брат играл на домре. Я ненавидел и домру и обучение игре на домре и походы на домру и учительницу по домре. Но раз решил — значит решил и надо было ходить.

Была зима. Зимой мама, обычно, водила меня на домру, так как было темно. И вот в один из вечеров мы шли на урок и я, конечно, этого очень не хотел. Я шел и думал — я, наверное, лучше сейчас упаду и ударюсь, — вдруг тогда можно будет не идти.

Я специально упал, затылком об бордюр и потерял сознание.  Когда я нашел сознание, мне стало очевидно — мама очень напряглась. Она спросила как я себя чувствую — я ответил, что хреновато и мама сказала, что на домру мы не пойдем.

Когда мы оказались дома стало понятно, что я переборщил с падением — меня рвало, я был бледный и у меня была очень-очень большая шишка. Мама тревожилась. Я решил, что настал мой шанс и признался, что я упал специально, так как я ненавижу домру. С тех пор я перестал учится играть на домре и вообще с музыкой у меня в жизни не сложилось.

Я подрос и моя потребность во внимании сместилась с мамы на папу и я сделался для него максимально удобным сыном (на время, конечно).

Я начал интересоваться тем, что мой отец считал важным — как починить машину, как устроено электричество, как прибить полочку, как быть занудой. Я “вывозил” роль хорошего сына (и, кажется, был успешнее своих братьев). Так я жил пока не открыл для себя алкоголь. Я не уверен точно — либо это алкоголь показал мне, что у меня есть чувства или это мои чувства привели меня к алкоголю, но в 17 лет, я уже был алкоголиком.

Я пил, как мне кажется, в первую очередь потому что опьянение давало мне возможность взаимодействовать с моими чувствами. Когда я был пьяным я лучше понимал себя. Я понимал чего я хотел в этой жизни, но еще больше я понимал — чего я не хотел.

Может быть, прочитав, в решите, что мои родители — плохие люди. Это не так, я не виню их (больше) в том, как сложилась моя жизнь. Я принимаю тот факт, что воспитывать детей — чуть ли не самая сложная задача, я осознаю, что они всегда хотели для меня “хорошего” и не хотели “плохого”. Но еще я понимаю — чье-то представление о хорошем  — всего лишь одна из возможных версий.

Когда-то я узнал про теорию привязанности. Это модель, которая пытается описать взаимоотношения между людьми — важными и не очень. Не то, чтобы я стал в этом деле экспертом, но когда я читал про нее у меня возникло стойкое ощущение, что те способы, которыми я пользуюсь в отношениях с другими людьми очень часто травмированы или сформированы моим детством.

Еще я заметил, что у многих людей, с которым я знаком или дружу есть похожие проблемы. Я не утверждаю, что я прав, но кажется, что очень часто люди моего круга — это поколение, которое выросло в не самой спокойной стране и в не самое спокойное время были часто недолюбленными детьми, которые были предоставлены самим себе.

И я не думаю, что их родители были плохими людьми, просто жизнь этих родителей была так себе. Представьте себе — один режим упал, другой не пойми какой, вроде есть свобода, но купить ничего нельзя, а потом можно, но еще есть бандиты, а еще оказывается мир такой большой и интересный, но при этом страшно и неловко жить в нем, так как все поменялось.

Я помню, как всем нам угрожали — “будешь плакать — останешься на остановке”. Или говорили — “если будешь плохо учиться — станешь дворником”. Или сравнивали с другими — “Женька смотри какой умный, а ты?”

Я не верю, что родители все это имеют ввиду, просто для них это удобный способ сделать нас чуть более удобными. Проблема, однако, в том, что, мы им какое-то время верим и делаем это тогда, когда мы фомируем себе свои личности. Дети глупые и доверчивые — им говорят — придет злой карабас барабас и заберет тебя, если не будешь кушать кашу и ребенок верит в это и покоряется каше.

Что итоге? Ну по крайней мере со мной.

Я научился быть удобным и мне очень сложно говорить людям “нет”. Я уже давно не ребенок, но до сих пор, мне сложно сказать другу “нет” когда он зовет меня тусоваться, а я себя плохо чувствую. Мне сложно сказать “нет” жене, когда она хочет, что бы я сходил с ней погулять, а мне тревожно. Мне сложно уйти с тусовки, так как я думаю что я кого-то задену. Мне сложно отказывать коллеге, даже когда у меня есть все аргументы почему что-то, чего он хочет сделать нельзя.

Я, конечно, говорю “нет” и я конечно отказываю людям. Но каждый раз внутри я чувствую себя паршиво.

И я не думаю, что это прям плохо-плохо. Все люди, которых мы любим — это люди, которые нам помогают, слушают нас, поддерживают нас. Это люди, которые не говорят нам “нет”.

Мы все “инвестируем” в отношения с другими людьми свое время и силы — это правильно. Но мы не всегда делаем это потому что мы этого хотим. Я — точно нет.

Я не могу не видеть в этом аспекте моего поведения связи с моим детством. Я не могу не чувствовать что то, что я так себя веду — привычка, которую я выработал в себе когда старался быть удобным для своих родителей.

Еще я понимаю, что где-то в детстве я потерял связь с собой. Я понимаю, что вместе с тем, как я становился “удобнее”, я также становился человеком, который не умеет общаться с самим собой.

Мне часто сложно понять — а вот ЭТО мне сейчас действительно нужно? Или мне ЭТО нужно только потому что мне страшно отказать кому-то? Может быть мне надо потерпеть, но зато я этого кого-то не расстрою своим отказом?

Еще я только сейчас стал понимать, что те люди, которые меня любят не расстроятся и не будут считать меня плохим другом если я честно буду им отказывать.

Это очень сложная задача найти свои границы и понимать при этом, что этих границ на самом деле нет. Вернее они, конечно, есть, но они непостоянны. Это сложная задача в том числе потому, что каждый раз ее надо решать с нуля.

Не получится ответить себе раз и навсегда — это я делаю и на это я соглашаюсь, а это — простите, нет. Это решение нужно принимать каждый раз, в каждом случае, беря во внимание все, что доступно.

Когда что-то внутри говорит мне — hold on, мне надо остановится и осмотреться. Понять что я сейчас чувствую, понять, что я буду чувствовать если дам ответ сейчас, требуется ли мне дать ответ сейчас или я могу продолжать быть на паузе. Подумать о том, кому я даю ответ и о том, как хорошо этот человек меня знает. Уважает ли он мое право на отказ? Умеет ли он принимать отказы? Были ли уже ситуации с этим человеком, которые не приводили ни к чему хорошему? Может быть эта ситуация другая. Может быть мое “нет” надо заменить на “нет, но … ” и предложить альтернативу.

Это непросто, и особенно непросто, потому что большую часть времени мы не проводим с собой. Ведь мы либо где-то в планах про будущее, либо в рефлексии о прошлом, либо где-то где нас на самом деле нет — в инстаграме или мечтах или в новом сериале нетфликс, а еще потому что мы очень хорошо умеем притворятся и терпеть, умеем делать покер-фейс и лицемерить, умеем слушать, не слушая, умеем ходить с кем-то на обед и сидеть в телефоне, умеем приходить на совещания и читать телеграмчик, машинально кивая на слова начальников, умеем созваниваться с выключенными камерами, умеем быть в пол силы, так как сил вывозить все это у нас нет, но и сил не вывозить тоже нет.

И чем все это заканчивается? Я дал прочитать этот текст жене и она сказала, что он недописан. Она права — я не знаю, чем все это закончить в том числе потому что я не знаю с чего это началось. Но я знаю, — если вы фигово чувствуете себя, когда соглашаетесь на что-то, знайте — это ваше “Я” пытается вам сказать, что, может быть, надо подумать еще. Может быть надо взять паузу и потрогать, что у вас там внутри и побыть немного с собой. А может быть пора опять открывать инстаграмчик.